Чайка (1974)

В 2010 году исполнилось 150 лет со дня рождения русского писателя, драматурга Антона Павловича Чехова. По его произведениям осуществлено 245 экранизаций, снято 235 художественных фильмов и 10 анимационных. С драматургией Чехова связано подлинное рождение Московского Художественного Театра, который оказался лучшим интерпретатором его произведений.

Первыми спектаклями Московского Художественного Театра со времен его возникновения стали драмы Чехова "Чайка", "Три сестры", "Вишневый сад". До этого его пьесы ставились на сцене трижды, и все три постановки оказались неудачными. Не вписавшиеся в каноны старого русского театра, поставленные в МХТ чеховские драмы "зазвучали" совершенно по-новому.

Как ни странно, самое любопытное в этом спектакле, поставленном Борисом Ливановым, - не актерские работы, а режиссерская концепция, достаточно неординарная для своего времени. При почти сакральном отношении к тексту Ливанов делает и купюры, и даже кое-что редактирует. Например, убирает многие моменты, которые вносили в характеристику персонажей гротескные ноты. Сорин не рассказывает о том, что у него голос "сильный, но противный", Аркадина дает прислуге "рубль на всех", а не "рубль на троих".

Ливанов превращает "Чайку" в драму романтическую в полном смысле слова: в ней те, для кого любовь и творчества суть явления сакральные, вступают в противостояние с теми, кто воспринимает то и другое как обыденность, а не как чудо. Весь первый акт и в начале последнего за сценой воет шамраевская собака. Пьеса о "мировой душе" разыгрывается в мизансцене практически врубелевской и под музыку Скрябина, которая вообще становится музыкальным лейтмотивом спектакля (Треплев, музицируя, тоже играет Скрябина).

На эту концепцию работает и голос режиссера за кадром, и реплики персонажей, выдернутые из контекста и как музыкальное вступление к каждому действию перекликающиеся: "Сколько любви, о, колдовское озеро... А должно быть, в этом озере много рыбы..." Метафора озера, а соответственно, и заглавный образ-символ чайки, о котором сегодняшние постановщики часто забывают, здесь выходит на первый план, он обобщает романтические мотивы пьесы, разделяет тех, для кого озеро - "колдовское", а для кого - в лучшем случае источник "сюжета для небольшого рассказа". Отсюда особое значение режиссер придает фразе из пьесы Треплева о "борьбе с дьяволом, началом материальных сил" - Нина в финале спектакля, прощаясь с Треплевым навсегда, вновь воспроизводит ее (в пьесе этого нет, у Чехова Заречная просто вспоминает первые строчки: "Люди, львы..." и т.д., до дьявола речь не доходит).

Пафос торжества "духа" над "материей", да еще в романтико-мистическом аспекте, даже вопреки смерти - на первый взгляд для советского театра совсем уж радикальный. Хотя на самом деле все очень сдержанно и "благонамеренно", по большому счету - в ключе борьбы с мещанством, идеала самопожертвования здесь и сейчас во имя светлого будущего и т.д.